«Нравственность как преодоление морали в русской религиозно-философской мысли»

Все эти формы блага, были рассмотрены в этических учениях античности. В античной этике доминировал рационализм. Специфика понимания морали в рационализме заключается в понимании того, что разум, являясь «аполлонийским» началом в человеке должен доминировать над «дионисийским» чувственным началом. В сущности, такая мораль есть «мораль преодоления», так как в ней отсутствует гармоничная целостность человека.

В этических учениях западной философии Средних веков наметились тенденции понимания абсолютного блага, заключающегося в абсолютном бытии – Боге. Но это или божественный провиденциализм, исключающий моральную свободу человека, или рациональное подавление человеком падшей греховной натуры.

Хотя уже в ту эпоху были концепции, что добродетель заключена в «естестве» человека. Но «естество» искажено грехом, и без веры, без помощи Бога, быть моральным невозможно.

В философии Нового Времени возрождается рациональная этика или «мораль преодоления», одновременно в эмпиризме зарождается другая тенденция, в которой речь идёт о том, что разум вообще не может быть источником морали, так как разум является модификацией, производным чувственности. Поэтому в основе морали лежит моральное чувство, высшее из чувств (которое Кант назвал бы «легальной максимой»)

И. Кант пытался создать абсолютную мораль, основанную на категорическом императиве практического разума, который основывается на принципе «всеобщности». Но так сам принцип исходит от разума, то такая мораль является «холодной», требует доминанты разума над чувственностью.

В русской мысли нравственность всегда понималась выше морали. Мораль базируется на относительных ценностях, которые являются ценностями для каких-то субъектов, в отношении каких-то феноменов мирового бытия. Для абсолютной морали (нравственности) необходимо абсолютное благо. Такого блага в мире быть не может, оно может корениться только в божественном бытии, которое само по себе абсолютно.

Тогда поступок, исходящий из «нравственности», как выражения абсолютного божественного блага, может показаться с некоторых относительных моральных позиций и аморальным.

Вторая характеристика «нравственности» в понимании её в русской религиозной философии, в её естественности и лёгкости. Она не требует никакого преодоления «так как жить по заповедям божьим просто и легко».

В понимании нравственности в учениях славянофилов, появляется идея соборной нравственности. Человек не может быть нравственным, как индивид, персона. Нравственность требует духовного союза верующих людей в Боге, - источнике всякого блага и добродетели.

Вторая особенность понимания соборной нравственности заключается в идее соборного человека, то есть целостного человека. Разум не может доминировать в человеке. Человек должен быть гармоничным во всех своих началах, соборным, а это достигается через соборную веру, которая даёт божественную благодать.

Без божественной благодати не может быть нравственности, может быть только ограниченная мораль, моральный закон, а не благодать.

Булгаков писал, что до Боговоплощения, человек вынужден был искать Бога, поэтому вынужден был создавать для себя мораль. После Боговоплощения, этап богоискательства закончен. Бог уже в мире, он не безличный абсолют, а Живой Бог, который везде присутствует, и всем даёт то, что им надо, а не то, что хочется ограниченным сторонам их природы.

По мнению многих русских религиозных философов, быть нравственным, то есть быть причастным к абсолютному благу, невозможно без жизни в Церкви. Только таинства Церкви соборуют в Христе верующих, дают им взаимную любовь; не любовь разума или симпатию, а истинную любовь. Таинства соборуют и «разделённого» человека, восстанавливают его целостность (сома), целостность духа, души и плоти.

В целом, нравственность понималась русскими религиозными философами как подготовка души к Воскресению, но не с уходом от мира, а с «софийным» творчеством в нём. Только нравственный человек, человек с Богом в душе может творить «софийно», а не по сатанински.

Лев Шестов писал, что Сатане интереснее искушать Фауста, чем просто «чувственного» человека; и предупреждал об опасности искушения разумом.

Под конец необходимо отметить, что если метафизический идеализм достиг своих вершин в немецком идеализме, то этический идеализм достиг в русской религиозно-философской мысли. И если немецкая классическая философия преодолела античную метафизику, метафизику Нового Времени; то русский религиозный этос преодолел в своих этических исканиях этос западной философской мысли, прежде всего, в своём религиозно-философском этическом идеализме.