««мысль семейная» в осмыслении л.н. толстого и с.а. толстой»

Оставаясь в семье почти до последних дней своей жизни, несмотря на бытовые и семейные неурядицы, Толстой поступал тем самым последовательно и принципиально. Его жизнь в условиях контраста роскоши и нищеты, рабства и свободы, «ненависти» и «любви» протекала в самом драматическом, стержневом пространстве нравственного бытия человека. Ни социальные проблемы, ни война, ни изгнание и тому подобное не в состоянии были подарить ему тот бесценный опыт соприкосновения с пороками жизни, сколько дали «семейная война», «семейная беда» и «семейное изгнанничество».

Софью Андреевну и при жизни мужа, и после его смерти обвиняли в том, что она так и не поняла супруга, не разделила его идеи, была слишком приземлённой и далёкой от философских воззрений графа. В этом обвинял её и он сам, это, по сути, и стало причиной многочисленных разногласий, омрачавших последние 20 лет их совместной жизни. И тем не менее нельзя упрекнуть Софью Андреевну в том, что она была плохой женой. Посвятив всю жизнь не только рождению и воспитанию многочисленных детей, но и заботам по дому, хозяйству, решению крестьянских и хозяйственных проблем, а также сохранению творческого наследия великого мужа, она забыла и о платьях, и о светской жизни.

Писатель полагал, что род человеческий способен развиваться только в семье, а значит ее разрушение чревато самыми недобрыми последствиями для человека. Семья есть не только стержень, но и опора и исток как всего рода, так и личности в отдельности.

Тем парадоксальнее было для современников узнать, что за 10 дней до смерти 82-летний Толстой ушёл из собственного имения в Ясной Поляне. От чего он бежал? Декаденты начала ХХ века считали его поведение изощрённой формой самоубийства. Коммунисты вслед за Лениным видели в этом поступке бунт против самодержавия. На самом же деле бегство Толстого из любимой Ясной Поляны с 50 рублями в кармане имело бытовые причины. За три месяца до смерти Толстой подписал тайное завещание, по которому все авторские права на произведения передавались не его жене Софье Андреевне, а дочери Александре и лучшему другу Черткову. После того как жена узнала об этом из украденного у Толстого дневника, жизнь в имении превратилась в ад. Истерики супруги, открытое противостояние почти со всеми взрослыми детьми склонили Толстого к тому, что он задумал ещё за 25 лет до этого, - к побегу. «Не могу переносить!», «они разрывают меня на части», «ненавижу Софью Андреевну», - писал он в те дни. Узнав о бегстве, жена дважды убегала на пруд и топилась, била себя в грудь тяжёлыми предметами и кричала: «Я его найду, я убегу из дому, побегу на станцию! Ах, только бы узнать, где он! Уж тогда-то я его не выпущу, день и ночь буду караулить, спать буду у его двери!»

Цель работы - проанализировать интерпретацию семейной темы в дневниках С. Толстой и Л. Толстого.

Объектом исследования является произведения Л.Н.Толстого, дневниковые записи Л.Н. Толстого и С. А. Толстой.

Предмет исследования: отраженные в художественных произведениях и интимных документах свидетельства семейной драмы супругов Толстых.

Задачи нашего исследования определены следующим образом:

- проанализировать повесть «Детство» как первое произведение писателя в русле семейного цикла;

- исследовать дневниковые записи Л. Толстого в контексте «мысли семейной»;

- ознакомиться с основными этапами биографии С. А. Толстой;

-ознакомиться и проанализировать дневниковые записи С. Толстой для выделения в них основной доминанты драматического, а порой и трагического мироощущения жизни.

Научная новизна работы заключается: и сопоставлении автобиографических записей С. А. Толстой с проблематикой произведений Л.Н. Толстого, затрагивающих семейные отношения, также в соотнесении дневниковых записей обоих супругов, достаточно объективно отображающих картину их совместного бытия.

Материалом исследования послужили автобиографические записи супругов Толстых - дневники, автобиографические очерки.

Теоретико - методологическую основу исследования составляют труды Мережковского Д.С., Ломунова К.Н., Лозовской Е.Л., Маймина Е.А., Никифоровой Т.Г., Опульской Л.Д., Порудоминского В.И, Сабурова А.А., Сухих И.Н., Фридлендера Г.М., Хализева В.Е., Чуприной И.В., Шифмана А.И., а также автобиографические произведения С.А.Толстой, воспоминания дочерей писателя - Кузминской Т.А., Сухотиной - Толстой Т.Л., сыновей писателя - Толстого А.И., Толстого Л.Л.

Практическая значимость. Основные тезисы данного исследования могут быть применены на занятиях по истории русской литературы конца XIX - начала XX века, и как основа спецкурса по творчеству Л.Н. Толстого и С. А. Толстой.

Структура работы определяется целью и задачами исследования. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы.

По итогам изучения русских печатных изданий, можно сделать вывод, что многие из них содержат статьи о произведениях писателя, в которых прослеживается «мысль семейная». Это около тридцати изданий, из которых можно перечислить наиболее известные русскому читателю: «Биржевые ведомости», «Вестник Европы», «Вестник права», «Голос», «Дело», «Женское дело», «Жизнь», «Исторический вестник», «Книжки Недели», «Кремль», «Литература и жизнь», «Мир божий», «Неделя», «Нива», «Новое время», «Новь», «Отечественные записки», «Русские ведомости», «Русская мысль», «Северный вестник», «Церковные ведомости» и т. д.

Н. Н. Страхов воспринимал «Войну и мир» как семейную хронику, и говорил, что все предыдущее творчество писателя можно трактовать как предварительное исследование, завершившееся созданием «семейной хроники» , а исторический романист Г. П. Данилевский писал следующее: «Главная сила графа Л.Н. Толстого - в изображении мирных, семейных картин. В отдельных картинах «Войны и мира» и «Анны Карениной» и в целом романе «Семейное счастие» он является истинным и могучим поэтом тихого, семейного очага».

Литературный критик П. И. Бирюков высказывал следующее «семейная жизнь захватывает его с необычайною силою, снова фиксирует его страсти и освобождает его творческие силы. И в течение первых пяти лет он создает небывалое по силе и могуществу произведение «Война и мир».

А.А. Сабуров писал, что «Ростовы и их окружение - это не семейное гнездо из дворянской хроники. Это художественный образ, изображающий целый класс в определенную эпоху, с исторической перспективой, с симптомами его распада и деградации».

Также о романе «Анна Каренина» литературоведы отзывались следующим образом. П. И. Бирюков заявлял, что в роман показано семейный конфликт четы Левиных, которые «также во многом списаны с натуры».

М. Н. Катков в свое время отказался выпускать в свет последнюю часть романа «Анна Каренина», и к тому же в журнале «Русский вестник» выложил статью, в которой высказывал мнение, что роман со смертью Карениной закончен, и нашел поддержку у многих современников, которые за перипетиями отношений Анны и Вронского не увидели главного.

А.М.Скабичевский издевался над «семейной мыслью» романа, как недостойной для художника и мыслителя.

Следующее произведение Толстого, которое было подвергнуто очень сильной критике, была повесть «Крейцерова соната», также содержавшая в себе ту самую мысль семейную. После того, как повесть и «Послесловие» к ней были опубликованы, появилось выступление Главы Святейшего Синода К.П. Победоносцева, который очень резко осудил произведение: «Да, надо сказать ведь все, что тут написано, - правда, как в зеркале, хотя я написал бы то же самое совсем иначе, а так, как у него написано, - хоть и зеркало, но с пузырем и оттого кривит. Правда, говорит автор от лица человека больного, раздраженного, проникнутого ненавистью к тому, от чего он пострадал - но все чувствуют, что идея принадлежит автору. И бросается в глаза - сплошь почти отрицание. Положительного - идеала - автор почти не выставляет, хотя изредка показывает его проблесками».

Литературовед А. Е. Соловьев был одним из тех, кто сумел понять «Крейцерову сонату» наиболее всего правильнее и достоверно. В своей брошюре он говорит, что для Толстого характерно во всех произведениях уточнение, что благополучие человека зиждется прежде всего на благополучной семейной жизни.

Исследователь Э. Г. Бабаев также утверждал, что Лев Толстой в романе «Анна Каренина» вдохновлялся «мыслью семейной».

Роман «Воскресение» стал для писателя итоговым произведением, в котором также звучала тема семьи, но критика именно в данном романе семейную мысль не уловила. Только исследователь Н. К. Михайловский сумел провести главные параллели между «Воскресением» и «Крейцеровой сонатой», обратив внимание, что тема семьи и интимных отношений в романе развиваются последовательно в самом широком значении.

Особое внимание нужно уделить работам В.В. Жданова «От «Анны Карениной» к «Воскресению»» и «Любовь в жизни Льва Толстого», в которых исследователь делает попытку соотнести схожесть персонажей из

книги с жизнью самого писателя, и тем самым акцентировать внимание на важности семейной темы в творчестве Толстого.

В сознании большинства «постсоветских» людей, наших современников, Лев Николаевич Толстой остался лишь классиком отечественной литературы, его литературное наследие современной молодежью изучается только в рамках школьной программы, зачастую поверхностно и бегло. Его духовные искания, метания, постоянный внутренняя дисгармония остается неизвестны простому обывателю, непрофессиональному читателю.

В течение первых 10 - 12 лет после женитьбы Толстой создает «Войну и мир» и «Анну Каренину». Если в первом романе «родовое семейство», в отличие от «семейства случайного», выступает как нечто святое и незыблемое, дающее смысл существованию любимых героев, то «Анна Каренина» - лишь осуждение женщины, поставившей свою страсть выше интересов семьи. Здесь в полной мере проявилось разочарование Толстого в своём семейном идеале. Ни одной счастливой семьи на страницах романа мы не найдём: Каренин - муж, который всегда готов простить, но не прощает; женщина-мать Долли Облонская вызывает лишь жалость и сочувствие; Кити и Левин прочно встают на путь «яснополянского ада» семейства Толстых.

Повесть «Крейцерова соната», над которой Толстой работал несколько лет (первая публикация 1891 год), по своей проблематике, остроте социальных и антиклерикальных обличений вплотную примыкает к роману «Воскресение» (публикация в 1899 году в журнале «Нива»), выход которого непосредственно предварил отлучение писателя от церкви.

В «Крейцеровой сонате» Толстой не только вскрыл моральную распущенность своего круга, но одновременно объявил несостоятельными нравственные устои самого церковного брака. Эта несостоятельность, по Толстому, связана с неверным пониманием любви, которая, возникая из сознания бессмысленности индивидуального бытия, должна быть направлена не на личность, а на безличное целое. Толстой самым решительным образом отрицает в повести все христианские символы, отвергает понимание брака как Таинства, считая всё это насквозь фальшивым. Не допущенная вначале к печати, повесть стала переписываться во множестве экземпляров и вскоре разошлась по всей России, вызвав нескончаемые толки и жаркие споры.

В романе «Воскресение» (1899 год) это демонстративное противостояние достигло своего апогея. Описывая Божественную литургию в 39-й и 40-й главах первой части романа, Толстой именует иконостас «перегородкой», ризу - «парчовым мешком», престол, на котором совершается пресуществление Святых Даров, - «столом», дароносицу «чашкой» и т.д. Он обличает представителей Церкви «снизу доверху» - от рядового священника до обер-прокурора Святейшего Синода К. П. Победоносцева. Последний выведен в «Воскресении» под именем Топорова («говорящая» фамилия, напоминающая о топоре, орудии казни). В 21-й и 27-й главах третьей части романа с нескрываемой авторской симпатией нарисован образ безымянного сектанта-анархиста, обличающего царя и царские власти [23, 75].

Всю свою долгую земную жизнь Толстой стремился избавиться от своего внутреннего разлада, предотвратить или хотя бы остановить его распространение на окружающих, найти выход и способ благополучного спасения. Отсюда его богоискательство, приведшее в конечном итоге к богоборчеству и отлучению от православной церкви. Отсюда и стремление подчас навязать современникам собственную точку зрения на мораль, веру, общечеловеческие ценности и их значение в несовершенном, порочном обществе, да и целом мире. Толстовские «проповеди», облачённые в форму литературных произведений, вне сомнения, влияли на умы, ещё не «зомбированные» телерекламой. Именно они во многом сформировали моральный облик и систему ценностей российской интеллигенции, впоследствии стёртой с лица земли теми, кто наплевал на проповеди «непротивления злу» или вовсе их не читал [27, 115].

Свое «новое миропонимание» Толстой изложил в сочинении «В чем моя вера?». Наставления Христа, преподанные народу в Нагорной проповеди, Толстой сводит к следующим пунктам: «Не противься злу, не гневайся, не разводись, не клянись, не осуждай, не воюй». В них, по Толстому, заключена вся христианская мораль, и на этом основании можно создать счастливую жизнь на земле или, выражаясь его терминологией, «царство Божие среди людей» [27, 127].

До возникновения «толстовства» было принято считать, что Евангельские заповеди относятся, прежде всего, к жизни отдельных людей, начертаны для них как идеал, имеют силу нравственного закона. Толстой подверг все это коренному пересмотру: «Как можно любить ближнего, как самого себя, когда в меня вложены ни на мгновение не покидающая меня любовь к себе и очень часто столь же постоянная ненависть к другим?. Требования терпения и самоотвержения противны человеческой природе».

Исходя из этого, Толстой «сместил акценты», перенес Евангельские заповеди, отфильтрованные рассудком, с одной почвы на другую. Он предложил устроить по высшим идеалам человеческой личности жизнь всего общества и государства, всех правительственных и общественных институтов, по существу, перелагая на них ответственность за несовершенство человеческой природы и тем самым как бы освобождая индивидуум от личной ответственности. При этом Толстой провозгласил задачу «нравственного самосовершенствования», в основу чего положил принцип «непротивления злу насилием». Он полагал, что принцип непротивления злу есть безусловное нравственное начало, которое выражает собою сущность и смысл христианской морали. Между тем, как справедливо отмечали оппоненты Толстого, с подлинными евангельскими текстами этот принцип ничего общего не имеет.

Исходя из своей проповеди непротивления, Толстой осуждал молитвы о воинстве, благословение оружия, молебны о даровании победы, считая все это несовместимым с христианским учением. На этом основании он обвинил Русскую Православную Церковь в лицемерии. Толстого возмущала, прежде всего, позиция церковных чиновников, которые давно свели свою веру лишь к обрядовой стороне, поставив церковь на службу несовершенному государству и обществу [17, 93].

В 1881 году Софья Андреевна настояла на переезде из Ясной Поляны в Москву, дабы дать старшим детям образование. Толстым это было встречено буквально «в штыки»: в Москве невозможно пахать. Никакие светские развлечения, знакомства, устройство жизни и образования детей его более не интересуют и однозначно расцениваются им как занятия «безнравственные». Единственное развлечение графа в Москве (судя по переписке родных): пилить и колоть дрова с мужиками на Девичьем Поле. В 1882 году Толстые покупают дом в Хамовническом переулке, зиму 1882-1883 годов проводят в Москве, но при первом же удобном случае Толстой возвращается в имение. В Ясной Поляне он продолжает работу над теоретическим обоснованием своего учения, пишет повесть «Смерть Ивана Ильича».

Можно по-разному относиться к творчеству и философии Л.Н. Толстого, по-разному оценивать его попытку донести до современников своё понимание и видение путей духовного развития человеческой личности, общества, государства. Русская либеральная интеллигенция, оказавшись после событий 1917-20 годов на чужбине, во многом отказалась от идеализации взглядов Л.Н. Толстого. «Пророчества» яснополянского старца, которые совсем недавно казались откровением, указанием истинного пути, уступили место запоздавшему патриотизму и попыткам обоснования эмигрантскими философами новой национальной идеи. В Советской России на Л.Н. Толстого бездумно навесили ярлык «зеркала», так и не потрудившись понять, чего же именно добивался этот человек, всё выше и выше поднимая планку своей моральной и духовной ответственности перед обществом, близкими, перед самим собой.

Можно сделать вывод, что тема семейной жизни много значила для Толстого и поэтому отразилась практически во всем его творчестве, что теперь можно сказать с уверенностью. Неудивительно, что его творчество неизменно вызывала бурную реакцию современников, поскольку Толстой поднимал в своих произведениях такие вопросы, которые до него в таком аспекте и в таких масштабах никогда не озвучивались. Несмотря на свою сенсационность и даже некоторую эпатажность, если смотреть в контексте 19-го века, эти книги были самой настоящей картиной семейной жизни писателя.