«Милитаризм и традиции Японии периода Мэйдзи (1868 – 1912)»

После похорон императора, 13 сентября, генерал Ноги Марэсукэ, герой Русско-японской войны, сделал сэппуку. Вслед за Ноги последовала и его жена . Факт двойного самоубийства – дзунси – после смерти императора ошеломил нацию не меньше, чем смерть Мэйдзи. Многие уже и позабыли о дзунси. Тем не менее, этот факт свидетельствовал о том, что традиции самураев, о которых речь шла в этой работе, не исчезли и в конце эпохи Мэйдзи.

Оскар Ратти и Адель Уэстбрук в своей книге поставили следующий вопрос: «Так удалось ли военному сословию полностью пропитать национальное сознание своей особой интерпретацией сущности национального японского духа, навязав собственные ценности остальной части общества…? Ответ на этот вопрос может дать только исследование периода японской истории, начавшейся в 1868 году, после Реставрации Мэйдзи. Такое исследование поможет понять, прервались ли военные традиции и влияние воинского сословия с восстановлением власти императора или же они были только завуалированы» .

Хотя в нашей работе речь шла о влиянии воинских традиций на милитаризм Японии периода Мэйдзи, мы можем утвердительно ответить на поставленный американскими авторами вопрос: да, без сомнения, традиции самураев определяли развитие Японии в период Мэйдзи, поскольку, как было доказано выше, их носители стояли у власти и вели свое происхождение из самурайских кланов (Сацума и Тёсю). Кроме того, выходцев из самурайского сословия было предостаточно в общественных организациях и в армии, органах внутренних дел и чиновничестве – все это создало основу милитаризма. Следует отметить, что остальное население ничуть не уступало самураям в разделении их ценностей, а подчас наоборот, рьяно защищало их. Вспомним восстание в парке Хибия в начале сентября 1905 г., когда население выступило за продолжение войны с Россией, несмотря на тяжелое налоговое бремя. Такое распространение бусидо в народе объясняется тем, что за многие столетия правления сегунов народ привык жить в системе милитаризма и жесткой иерархии, что не могло не сказаться на его мировосприятии.

Ядро самурайской традиции составляло бусидо – система неписанных правил, обычаев, представлений о качествах буси и его отношениях с господином, своими слугами и другими сословиями Страны Восходящего Солнца. Элементами бусидо были: культ долга (он) и жертвенности (культ смерти), традиция подчинения, стремление к специфическому порядку (иерархии); традиции сострадания, ответственности, чувство «золотой середины», безрассудности, мщения, презрения к своей жизни во имя сохранения своего имени (гири), прагматичности. С восстановлением императорской власти центральной фигурой традиции, вокруг которой стали вращаться все элементы бусидо, стала фигура императора. Его божественная сущность стала освящать эти элементы, качества японского воина, которые стали насаждаться в воспитании, образовании, армии в форме государственного культа синто – кокутай. Такая политика была необходима новому режиму, во-первых, чтобы легитимизировать свою власть, а во-вторых, чтобы, несмотря на проникновение западного образа жизни, укрепить преданность подданных этому режиму, который с самого начала своего существования стал складываться как авторитарный, а значит и милитаристский с жесткой иерархией подчинения и специфическим порядком. Тем не менее, несмотря на эту жесткую иерархию, режим Мэйдзи оказался удивительно гибок в сфере заимствования западного опыта, технологий. Эту гибкость, на наш взгляд, и обусловило бусидо, которое никогда не ставило на пути познания никаких преград, а наоборот, всячески его поощряло.

Наиболее передовые деятели Японии, члены совета Гэнро, происходившие из самурайской среды, в своих социально-политических взглядах на сущность насилия объясняли, что Япония находится в мире, где правят иностранные державы , «белые варвары». Для того чтобы выжить в этих условиях и не стать «мясом на столе», как, например, Китай, Япония должна создать сильную армию и флот, а все подданные Империи должны объединиться во главе с императором и неукоснительно следовать к этой цели. Акцент здесь делался на то, что «вследствие своей изолированности, они [японцы – А.П.] с давних пор страдают манией величия, считая себя умнее и лучше других наций» . Вследствие долгой изоляции Япония исполнилась высокомерия к своим азиатским соседям и вела войны для того, чтобы выполнить свою mission civilisatrice по отношению к ним. Именно в войне за свои национальные интересы Правительство находило объяснение выбранного курса. Для внешней политики Японии второй половины XIX – начала XX вв. характерна агрессивность, захватнический характер войн, беспринципность в выборе средств осуществления своей внешней политики. При этом внутри страны с каждым новым успехом креп патриотизм и преданность новому режиму. Именно на основании этих фактов мы делаем вывод:

 Милитаризм Японии – являлся национальным милитаризмом, т.к. правительство Мэйдзи перенесло традиции самураев с одного слоя общества на все общество в целом.

 Милитаризм Японии уходит корнями в психологические традиции предшествующих эпох, преимущественно в самурайские.

 Поэтому социально-политическая концепция японского милитаризма постоянно апеллировала к традициям самураев, конфуцианским ценностям, личности императора.

В сегодняшнем мире перед обществом тех государств, которые идут своим путем к светлому будущему (в том числе и Россия), то есть к уровню жизни западно-европейских стран, где построено государство всеобщего благосостояния, как никогда встают проблемы модернизации, которая, к примеру, в России, до сих пор не завершена. На наш взгляд, в свете нашей работы, думается, что причина такого положения может корениться в двух факторах: либо в оторванности от традиции, либо в ситуации, когда традиция душит проникновение капиталистических элементов, традиций капитализма: индивидуализма, предприимчивости, самостоятельности, пунктуальности и пр. Япония как в XIX – м, так и в XX столетии, как в этом же столетии послевоенная Турция, Иран (белая революция) и ряд других восточных государств, смогла использовать свои традиции для проведения модернизации и защиты своих национальных интересов. Этот опыт очень важен и может способствовать выработке национальной стратегии развития государства, которое стремится к лучшему будущему.