«Анализ семантики заглавия»

Название романа «Сила и слава» отсылает к завершающим словам молитвы Отче наш: «Яко твое есть царство и сила и слава и ныне и присно и во веки веков. Аминь» Такое вдохновляющее название… Но о какой «славе» может идти речь, когда герои живут в мире, максимально похожем на ад?» Книга известного английского писателя Грэма Грина написана в 1940 году. Это прошлый век, но, как любая классика, это — о непреходящем и вечном. В центре книги — отношения человека и Бога.

Заглавие – один из важнейших компонентов художественного текста. Оно находится вне основной части текста и всегда занимает в нём абсолютно сильную позицию. Заглавие, по мнению И.Р.Гальперина, – «это компрессированное нераскрытое содержание текста» [13, с.132].

В лингвистике текста существует общепринятое мнение, что ключевые слова прозаического художественного текста всегда семантически связаны с заглавием. По нашему мнению, связь названия текста с его семантической структурой (содержанием, смыслом, замыслом) двунаправленная, опосредованная ключевыми словами. Именно поэтому анализ роли и функции ключевых слов в семантической структуре текста романа «Сила и слава» Г. Грина необходимо предварить анализом структуры и семантики заглавия.

Цель: изучить семантику заглавия в романе Г. Грина «Сила и слава»

Задачи:

1. Изучить духовность в творчестве Грэма Грина

2. Рассмотреть особенности романа Г. Грина «Сила и слава»

3. Проанализировать семантику заглавия в романе Г. Грина «Сила и слава»

4. Выделить семантику заглавия в художественных произведениях

Объектом исследования: данной работы является роман Г. Грина «Сила и слава».

Предметом исследования: семантика заглавия в романе «Сила и слава» Г.Грина

Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы.

Через все творчество Грина, начиная с первого романа «Человек внутри» (1929), проходят мотивы веры и безверия, доверия и предательства, ставится коренной вопрос о том, стоит или не стоит жить. География произведений Грина необыкновенно широка: три книги об Африке, романы об Индокитае и о Мексике, несколько произведений, где действие развертывается в республиках Карибского бассейна. Как и для Дж. Конрада, на книгах которого Грин вырос, для него внешняя экзотика есть лишь повод для создания в романах ситуации «экзистенциального приключения» («Меня всегда тянуло в те страны, где сама политическая ситуация как бы разыгрывала карту между жизнью и смертью человека»). Грин заставлял своих персонажей искать «пути бегства» от «скуки», которую писатель понимает как бесцветную и стерильную повседневность общества, основанного на выдохшейся либеральной традиции. Той же метафорой бегства Грина объяснял собственную духовную настроенность, в частности неразделимость добра и зла в человеческой природе. В автобиографической книге, так и названной «Пути бегства» («Ways of Escape», 1980), Грина отметил строки Р. Браунинга: «Нас влечет опасное смещение вещей - честный вор, нежный убийца, суеверный атеист» - как подходящий эпиграф ко всему, что написано им самим [3, c. 52].

В романе «Сила и слава» (1940; премия Хоторндена, 1941) изображена Мексика периода революции 1916, сопровождавшейся жестокими гонениями на католическую церковь и разгулом насилия. Начиная с этого романа, в критике возникает понятие Гринландии как особой территории, где с наглядностью проступают доминирующие черты исторического опыта 20 в., эпохи социальных катастроф, обнаживших истинную природу общественных отношений и характер ценностных ориентации самого человека. Сам Грин считал, что Гринландия - изобретение поверхностных интерпретаторов его творчества, которые замечают только повторяющиеся сюжетные ситуации и постоянное возвращение к одному и тому же типу центрального персонажа: им оказывается «вконец опустившийся эмигрант, ставший алкоголиком, часами просиживающий под пальмами, изредка посещающий местный бордель, осознающий, что он забыт и людьми, и Богом».

В действительности же Гринландия - термин для обозначения нескольких лейтмотивов, прошедших через творчество писателя. Они связаны с категориями греха и искупления, приобретающими для Грина особую важность, начиная с «Брайтонского леденца» (1938). Здесь впервые дала себя почувствовать католическая духовная ориентация автора, а также его устойчивый интерес к понятиям жалости или сострадания ближнему; они понимаются писателем как два типа этической позиции личности, ощущающей на себе бремя экзистенциального одиночества в окружающем ее мире [11, c. 210].

Сострадание («чувство, объединяющее равных: несчастного с несчастным, соучастника с соучастником. Они равны перед лицом трагедии») как способность понять и разделить чужое бедствие противостоит у Грина жалости, остающейся только снисхождением к жертве, - коллизия, на которой построено несколько его романов, в особенности «Суть дела» (1948), книга, вобравшая в себя впечатления военных лет. Ее центральный персонаж оказывается в ситуации, когда испытанию подвергаются его совесть и религиозные убеждения. Сходные этические конфликты затронуты в романе «Человеческий фактор» (1978). По мнению Грина, для людей с гуманистическим или религиозным сознанием современный мир исключает позицию постороннего. Отсюда нравственный императив соучастия, побуждающий Грина неоднократно обращаться в своих книгах к изображению событий, происходящих в горячих точках планеты, географически удаленных от сравнительно благополучной Европы.

Как пристрастный наблюдатель, для которого локальные политические распри становятся дополнительным свидетельством реальной общечеловеческой значительности моральных постулатов, он описывал хронику освободительной борьбы Вьетнама против французских колонизаторов («Тихий американец» 1955), события в Бельгийском Конго («Ценой потери» 1961). Действие «Почетного консула» (1973) происходит в центрально-американской стране, где ультралевые вооруженные группы подчинили свою революционную программу тактике террора. Типичный гриновский персонаж, скептичный доктор Пларр, ведет неразрешимый спор о Боге и путях к гуманному миру будущего с бывшим католическим священником, потерявшим свою веру, и руководителем повстанческого отряда. «Почетный консул» Великобритании Фортнум, по ошибке взятый в заложники вместо американского посла, в первых эпизодах предстает как комический персонаж второго плана, но постепенно становится ключевой фигурой. Он проявляет на деле органичное для него чувство сострадания, когда после гибели доктора, от которого его жена ждет ребенка, предлагает назвать последнего именем отца - жест сродни тому, что делает герой романа И. Во «Безоговорочная капитуляция» (1961) [7, c. 325].

Хроника событий, сообщающая фабульное напряжение всем этим книгам, важна Грину прежде всего как повод для осмысления центральных этических конфликтов его творчества. Они стимулируют размышления о приверженности добру, пусть обреченному перед лицом торжествующей бесчеловечности или холодной прагматики; о вере, чаще всего неспособной служить надежной опорой в условиях, когда достоинство человека растоптано и унижено, но тем не менее противопоставленной безверию и цинизму; о том, оправдано ли само согласие героев жить, когда реальность настолько уродлива, а их положение в мире практически безнадежно.

Католицизм, который никогда не был у Грина последовательным, притягивал его тем, что пробуждал «способность к ощущению вины и к ее преодолению». Герои, испытав это чувство вины как за собственные человеческие слабости, так и за несовершенство Творения, проверяют себя соприкосновением с действительностью, в которой «царят несправедливость, жестокость и фальшь», и ценят опыт приобщения к ней, поскольку «тут можно любить человека почти так, как его любит Бог, зная о нем самое худшее». Эта идея определяет и проблематику, и построение действия в «Комедиантах» (1966), где описывается Гаити времен диктатуры Дювалье и развернута полемика между персонажами о возможности или недостижимости свободы этического выбора перед лицом тирании, стремящейся поставить под контроль даже самые сокровенные сферы человеческого существования. Все три центральных персонажа романа с самыми заурядными английскими фамилиями - Браун, Смит и Джонс - «комедианты», действующие в атмосфере фарса, пока писатель не заставляет их без спасительных уверток осмыслять коллизии, которыми определяется нравственный статус личности. И тогда за масками открываются истинные лица, фарс становится трагедией, а «смерть - доказательством искренности».

Свои художественные произведения Грин разделяет на «серьезные» и «развлекательные» - в зависимости от того, насколько ему важна острота интриги, требующей использования повествовательных приемов, заимствованных из популярных жанров (мелодрама, шпионский роман, детектив). Однако художественные решения и проблематика романов Грина не зависят от избранного им типа повествования; в них неизменно присутствует парадокс, чаще всего трагический. Так, комический «роман нравов» «Путешествия с тетушкой» (1969) на поверку оказывается повествованием о близкой смерти и о напрасных стараниях позабыть ее неотвратимость. Герои притч с элементами травестии классического сюжета, таких, как «Монсиньор Кихот» (1982), ищут смысл и оправдание жизни в век этической апатии и прогрессирующей дегуманизации. Утверждая, что он подчинил свою писательскую деятельность борьбе с диктатурами Грин имел в виду и диктат наиболее распространенного в его эпоху скептического умонастроения, которое он считал отказом от моральной озабоченности, а тем самым и отречением от высших обязанностей литературы.

Динамичные, изобилующие острыми поворотами действия, романы Грина уже с 30-х гг. привлекали кинематографистов. Среди экранизаций его прозы выделяются ленты с участием О. Уэллса, Э. Тейлор, Р. Бартона и других звезд Голливуда. Фильм К. Рида «Третий человек» (1949), сценарий которого написал по своему роману сам Грина, стал событием в истории британского кинематографа [21, c. 184].

Грину принадлежат несколько сборников рассказов, пьесы, составившие отдельный том, книги для детей и подростков. Особая часть его наследия - многочисленные эссе, нередко служившие предисловиями к подготовленным им литературным антологиям и изданиям классиков: от поэтов эпохи Реставрации до Г. Джеймса и Ф.М. Форда.

Всю свою писательскую жизнь Грин оставался верен публицистике и документалистике, создав серию книг, в которых осмыслены многие злободневные коллизии современного мира: о всевластии мафии на Французской Ривьере «Я обвиняю» 1982), о борьбе за передачу Панамского канала правительству Панамы «Знакомство с генералом» (1984) и др.

1. 2 Особенности романа Г. Грина «Сила и слава»

По контрасту, не вполне объяснимому, роман «Сила и слава» содержит главное, что отсутствует в предшествующих романах и придает повествованию неослабное напряжение. Это фигура «пьющего падре», которого преследуют правительственные солдаты. Скрываясь от них, этот последний в штате Табаско католический священник подчас выполняет свой долг не так, как это полагается по церковным канонам [15, c. 201].

Поставив себя вне закона (революционного, церковного), расставшись с благополучным дореволюционным образом и символами его духовной власти, терзаясь своими усталостью, грехами, долгом крестить и причащать, шаг за шагом продвигается он на осле навстречу одиночеству, предательству, западне и гибели. В момент расстрела, своих бессилья и поражения он показан тем единственным, слабым, слишком человечным героем, который только и возможен в действительности, где правит бесчеловечность — всевластные боги страха, героики абстрактного революционного долга, а также различного, в том числе религиозного, фарисейства.

Думается, что чудесное преображение фельетона и необязательных записок в трагедию и нечто выстраданное, личное поразило самого Грина, который в изнеможении, поддерживая себя бензедрином, работал над «Силой и славой» во второй половине дня, тогда как в первой писал один из своих развлекательных романов («Доверенное лицо» 1939 — об агенте иностранной державы Д., приезжающем в Лондон для выполнения специального задания). Может быть, и поэтому он до конца жизни считал «Силу и славу» своим лучшим произведением. В любом случае роман не только сделал Грина известным, широко читаемым, но и стал его косвенным откликом на испанские события, на все «странные» гражданские войны 1920–1930-х годов. Заняв позицию писателя-католика (как бы он при этом ни воспринимался), Грин, надо сказать, признавая отчасти социальную правду революции (таков его лейтенант в «Силе и славе»), проявил определенную смелость, так как многие английские писатели предвоенного времени придерживались агрессивно левых взглядов [42, c.184].

Рядом с «Силой и славой» можно поставить только «По ком звонит колокол» (1940), роман Э.Хемингуэя о гражданской войне в Испании, который своим изображением не считающихся с отдельным человеком сталинистов, зверств народной междоусобицы, а также героя, выполняющего свою личную («горнюю», «партизанскую», «жертвенную», не понятую другими, но угаданную любящей его девушкой Марией) миссию, вызвал резкую неприязнь испанских коммунистов.

Однако гордость Грина за свою книгу не получила поддержки Ватикана. В 1953 году роман «Сила и слава» был внесен в «индекс», список книг, не рекомендованных католику.

«Сила и слава» — один из самых содержательных романов Грина. В нем имеются разные по художественному достоинству составные части, но в целом это повествование не только артистически продуманное, эффектное, но и эмоционально сильное, напряженное. Этому вымыслу Грина-художника мы верим и отчасти, в неподдельном волнении, забываем в ряде сцен о Грине-художнике. В отличие от других писателей-современников, Грин берется за тему, на которую имеет определенное выстраданное право и при обработке которой, по собственному утверждению, увидев страдания христиан в Мексике, впервые понял суть католицизма сердцем, а не разумом. Не случайно вплоть до смерти писатель считал «Силу и славу» своим лучшим романом.